Последняя Великая Княгиня Ольга Александровна

Немеркнущий свет милосердия

Для нас, современников начала третьего тысячелетия от Рождества Христова, личность Ея Императорского Высочества Великой Княгини Ольги Александровны заслуживает особого внимания. И не только потому, что Она дочь и сестра Императоров России. А прежде всего потому, что Она была удивительной Женщиной, значительную часть Своей сознательной жизни посвятившей подвигу благотворительности и милосердия Христа ради. Вместе с высоким рождением Господь даровал Великой Княгине Ольге Александровне и талант художника. Его Она пронесла через всю жизнь, не растратив и не предав. Как никогда не предавала Великая Княгиня памяти Своих Венценосных Родственников.

Ея Императорское Высочество Великая Княжна Ольга Александровна родилась в Петергофе 1 (14) июня 1882 года и поэтому является единственным "багрянородным" ребенком Государя Императора Александра III. "Багрянородным" называется ребенок, рожденный от Царствующего Императора — от Помазанника Божьего. В древности у греков такого ребенка называли пурпурогенным. В Византии, в первой христианской Империи, этому придавалось особое значение.

 При Государе Александре III на всем своем обширном пространстве Империя наслаждалась миром, которым царил и в международных отношениях. И хотя будущий Самодержец Всероссийский лично принимал геройское участие в Балканской войне 1877-1878 годов, но называл всякую войну "позором". "Все народы должны устранять свои разногласия без единого выстрела", — говорил Он.

 Для России была благодатным примером домашняя жизнь Царя. Государь Александр III видел брачные узы и клятвы нерушимыми. Дети были венцом Его счастья. Он правил немногим более года, когда Императрица Мария Феодо-ровна разрешилась от бремени дочерью Ольгой. Все колокола в Петергофе заливались радостным звоном. Батарейный гром традиционного салюта из 101 пушечного выстрела с верхов Петропавловской крепости огласил счастливую весть в Санкт-Петербурге. И в каждом городе Империи был великий праздник.

 Детство Княжны Ольги, хотя и протекало в Императорских Дворцах, было подчинено строжайшей дисциплине и размеренному порядку в почти спартанских условиях. Рассказано много сказочных историй о роскоши быта, который вела Династия Романовых. Несомненно, среди монархий Запада и Востока Русский Императорский Двор на исходе XIX столетия был самым блестящим, но великолепие Императорских гостиных не достигало детских покоев. Царские дети спали на жестких кроватях с твердой плоской подушкой и очень тонким матрасом. Скромный ковер покрывал пол. Стулья с прямыми спинками и плетеными сиденьями, самые обычные столы и этажерки для книг, рукоделья, игрушек составляли всю обстановку. Единственная богатая деталь в Красном углу — серебряный оклад иконы Пресвятой Богородицы, унизанный жемчугом и другими драгоценными каменьями. Августейшей Бабушкой, супругой Императора Александра II, были введены английские обычаи: по утрам обязательные холодные ванны, овсяная каша на завтрак и неизменная прогулка на свежем воздухе.

 Очень рано у Великой Княжны Ольги Александровны начал проявляться талант художницы. "Даже во время уроков географии и арифметики мне разрешалось сидеть с карандашом в руке, потому что я лучше слушала, когда рисовала кукурузу или дикие цветы".

В 1894 году на руках святого праведного Иоанна Кронштадтского почил в Бозе Государь Император Александр III — Царь-Миротворец. Великая Княжна Ольга Александровна обожала Своего Отца, мощного, уверенного, повелительного, а в семейном кругу веселого, ласкового и такого уютного. Потеря возлюбленного Родителя была для 12-летней девочки первым и жестоким ударом судьбы. А в жизни Ее ожидало еще много тяжелого.

 С самого детства Великая Княжна питала любовь к простым русским людям - солдатам и матросам, несшим службу во Дворцах и на императорских яхтах. Позже в своем имении Ольгино в Воронежской губернии Она видела вблизи жизнь народа с его радостями и нуждами. Там Великая Княгиня поддерживала деньгами и прочими вкладами сельскую школу и часто навещала созданный Её попечением деревенский госпиталь. У местного доктора Она училась врачеванию и приемам опеки над больными.

 Столичная жизнь, балы и приемы Ее не интересовали. Душа Её была открыта красотам природы и смыслу народного бытия. С детства Она была увлечена натурной живописью, и это осталось с Нею на всю жизнь, куда бы Её ни забрасывала судьба: пейзажи и натюрморты составили значительную часть Её творчества.

 Но Великая Княгиня была не только художественно возвышенной натурой. Высокий характер Её души проявлялся в глубокой православной религиозности, традиционной для большинства представителей древнего Романовского Рода. Великая Княгиня Ольга Александровна любила соборные праздничные и воскресные службы, в которых и простой народ, и аристократические сословия сливались в единое Воинство Христово, Она всю жизнь читала Священное Писание и различные труды Святых Отцов Православной Церкви. Её религиозность своеобразно проявилась в увлечении иконописью. Образами Своего письма Она благословляла приюты и воинские части, больницы и школы.

 Великая Княжна Ольга Александровна с ранних лет лично покровительствовала и шефствовала над множеством Богоугодных учреждений и организаций. В основном Она благодетельствовала детским домам, больницам, богадельням, женским курсам. Большую помощь оказывала неимущим талантливым художникам. Многие русские люди, оказавшись в бедственном положении, обращались к Ней лично. Она старалась помочь каждому нуждающемуся, насколько хватало Её личных сил и средств.

Первый брак Великой Княгини Ольги Александровны с Принцем Петром Ольденбургским был неудачен. Брак не повлек за собою рождения семьи с радостями материнства и домашнего уюта. Как-то, будучи на параде в Павловске, Великая Княгиня повстречалась с Николаем Александровичем Куликовским, офицером, служившим в Лейб-гвардии кирасирском Ея Величества полку — "синих" или "гатчинских" кирасиров. Эта встреча оказалась "любовью с первого взгляда". Великая Княгиня, будучи очень прямолинейным человеком, жизненный девиз Которой можно было определить словами: Быть, а не казаться!, сразу попросила развод с намерением выйти замуж за молодого офицера. Государь же решил, что Она еще молода, жизни не знает и что это, вероятно, лишь временное увлечение, и предложил Ей подождать семь лет.

Её старший Брат Государь Николай Александрович, Которого Она горячо любила, был для Неё одновременно державным Отцом и Августейшим Покровителем. Она безропотно подчинилась Его решению, смирившись терпеливо ждать семь долгих лет.

 Уже с 1901 года Великая Княгиня стала шефом славного 12-го гусарского Ахтырского полка, единственного в Российской Армии, получившего от Императора Александра I, победителя Наполеона, на знаменитом параде союзников под Парижем в 1814 году право на вечные времена носить свои коричневые доломаны (гусарские мундиры), в которых они прославились в кампании 1813 года.

 Полк был расквартирован в Меджибуше со штабом, расположенным в старой турецкой крепости. Летом 1914 года этот армейский полк прибыл на смотр Государя в Царское Село, где блестяще показал себя Императору, и прямо оттуда, не заходя к себе в Меджибуш, ушел на фронт, так как в это время внезапно грянула Первая мировая война. Н. А. Куликовский добровольно вступил в ряды Ахтырского полка и с ним ушел на Юго-Западный Фронт. А Великая Княгиня, у Которой был известный медицинский опыт еще со времени Ее пребывания в Ольгино, пошла простой сестрой милосердия на тот же участок фронта, в район города Проскурова (ныне — Хмельницк). Только после того, как Великая Княгиня приобрела оперативный опыт, Она стала начальницей госпиталя, который Она оборудовала на Свои личные средства. Все это было в согласии с Ее девизом: Быть, а не казаться!

Скромность Великой Княгини Ольги Александровны была просто невероятна для женщины Её положения. Вот эпизод из Её жизни на фронте. Однажды Великая Княгиня посетила Свой полк и, обходя окопы, оказалась под австрийским артиллерийским обстрелом. В те рыцарские времена от сестер милосердия не требовалось быть так близко к местам боев, и Великую Княгиню за проявленную храбрость наградили Георгиевской медалью, которую Ей вручил тогдашний начальник 12-й кавалерийской дивизии генерал барон Карл Густав Маннергейм (впоследствии маршал и президент Финляндии). Великая Княгиня считала, что Она ничего героического не сделала и сразу на вручении положила медаль в карман своей кожаной куртки. Лишь по мольбам офицеров Своего полка, уверявших Её, что, награждая Шефа полка, награждают и весь полк, Она надела медаль Себе на грудь.

Прошло уже более семи лет с тех пор, как Великая Княгиня Ольга Александровна просила о разводе, и все это время Она терпеливо ждала, будучи уверена, что старший Брат не забудет Её просьбу. Наконец пришло извещение от Государя об аннулировании Её брака с Принцем Петром Ольденбургским. Госпиталь Великой Княгини тогда находился в Киеве, где проживала и Её Мать, вдовствующая Императрица Мария Феодоровна.
4 ноября 1916 года в церкви Святителя Николая Великая Княгиня Ольга Александровна обвенчалась с любимым Ею ротмистром Николаем Александровичем Куликовским. На свадьбе присутствовали Ее Мать, вдовствующая Императрица, и Муж Ея Сестры, Великой Княгини Ксении Александровны - по-домашнему Сандро — Великий Князь Александр Михайлович — будущий крестный отец моего супруга Тихона Николаевича. На свадьбу были приглашены также офицеры Ахтырского полка и сестры милосердия госпиталя Великой Княгини Ольги Александровны.

Августейшая сестра милосердия Ольга Александровна была так благодарна Богу за свершившееся долгожданное счастье, что дала обет бесстрашно принять все испытания, которые могут встретиться в будущем на Её жизненном пути.

После революции вдовствующая Императрица с обеими Дочерьми и Их Семьями находилась в Крыму, где у Великой Княгини Ольги Александровны 12 (25) Августа 1917 года родился первенец. Он был крещен Тихоном. Великая Княгиня давно, еще живя в своем имении в Воронежской губернии, где Святитель Тихон Задонский особо почитался как святой покровитель тех мест, дала обет Богу так поименовать первого сына.

В Крыму все члены Императорской Фамилии жили пленниками и весьма тяготились неизвестностью о судьбе Царской Семьи и Великого Князя Михаила Александровича, питаясь неясными новостями, иногда доходившими до них. Фактически все Августейшие узники были приговорены к смерти. И только междоусобная борьба севастопольских и ялтинских "советов" за честь исполнения смертного приговора спасла жизнь всем Романовым, проживавшим в Крыму. Препирательство "советских" властей затянулось до прихода в Крым немцев.

Но уже в ноябре 1918 г. Германия проиграла войну, немцы отхлынули, и в Крым пришли белые, а с ними и союзники. Английский король Георг V прислал за своей Тетей военный корабль H.M.S. Marlborough. Императрица согласилась эвакуироваться из Крыма при условии, что англичане заберут всех российских граждан, высказавших желание уехать за границу. Это условие было принято и исполнено моряками.

Великая Княгиня Ольга Александровна и Её супруг Николай Куликовский отказались в то время покинуть Русскую Землю и решили уехать на тогда еще свободную от большевиков Кубань, в станицу Новоминскую, из которой происходил камер-казак Императрицы Марии Феодоровны Тимофей Ксенофонтович Ящик, чтобы жить там арендаторами хутора среди родни этого честного казака. В Новоминской весною 1919 года у них родился второй сын Гурий, названный так в честь одного из героев Первой мировой войны - братьев Панаевых: Бориса, Гурия и Льва, служивших в Ахтырском полку и павших на полях сражений еще в 1914 году.

Принимая во внимание, что Государь с Семьей, так же как и Великий Князь Михаил Александрович и 17 других членов Семьи Романовых, были зверски убиты и что на всей территории России из Царской Семьи осталась только одна Великая Княгиня Ольга Александровна, которая была очень популярна среди простых русских людей, так как молва широко разнесла по России Ее инициативу по сооружению больницы и школы в Ольгине, Ее искреннюю заботу о раненых солдатах и жертвенный труд в прифронтовых госпиталях во время войны, — возникла идея провозгласить Ея Императрицей. Идея эта широко поддерживалась монархическими кругами в Белой Армии. То, что Она была замужем за "простым смертным", старый сенатор граф Гейден считал положительным фактором, принимая во внимание демократические веяния, вызванные революцией. Само собою разумеется, что не честолюбивая и очень скромная Великая Княгиня Ольга Александровна от такого предложения наотрез отказалась.

Когда красные части подступали к станице Новоминской, Великой Княгине Ольге Александровне с супругом и сыновьями пришлось отправиться в последнее странствование по России. В Ростове их приютил датский консул Фома Николаевич Шютте. От него Великая Княгиня узнала, что Императрица Мария Феодоровна уже в Дании.

После эвакуации на Принкипо в Дарданеллы семья Великой Княгини Ольги Александровны переехала в сильно разрушенный войной Белград — столицу Королевства сербов, хорватов и словенцев (Югославия). В отель, в котором остановилась Великая Княгиня Ольга Александровна со своими близкими, пришел регент Великий Князь Александр Карагеоргиевич (впоследствии Король Александр I) и предложил для постоянного жительства любое имение на бывших Австро-Венгерских территориях. Но Императрица Мария Феодоровна позвала Дочь в Данию, где Великая Княгиня прожила при Матери-Императрице вплоть до Ея смерти в 1928 году.

После этого печального события семья Великой Княгини приобрела ферму в 17 километрах от Копенгагена с уютным домом, ставшим центром русской монархической колонии в Дании. Великая Княгиня Ольга Александровна также была в контакте со всем миром, ведя обширную переписку со старыми друзьями, с офицерами Гвардейского экипажа, конвойцами, кирасирами, ахтырцами, стрелками полка Императорской Фамилии и многими другими. Тогда же был по-настоящему оценен Её художественный талант. Она выставляла Свои картины не только в Дании, но и в Париже, Лондоне и Берлине. Значительная часть денег, вырученных от продажи полотен, шла на благотворительность. Увлекалась Ольга Александровна и росписью фарфора, для чего Ей специально привозили со знаменитых фарфоровых заводов Копенгагена заготовки — чашки, блюдца и прочую посуду, которую Она расписывала, и после эти изделия подвергались специальному обжигу. Эти вещи не только украшали Её домашний быт, но также становились предметом продажи на благотворительных базарах и аукционах. Но иконы, написанные Ею, в продажу никогда не поступали. Она их неизменно дарила Христа ради.
Мирная благополучная жизнь в Дании прекратилась девятого апреля 1940 года после захвата ее Германией. В течение пяти лет оккупации Великая Княгиня Ольга Александровна продолжала помогать русским, попавшим в беду в зарубежном изгнании. Несмотря на ограничения рационных карточек и опасность столкновения с оккупантами, с Ее помощью через лагерную проволоку были переданы разные продукты голодающим узникам.

Ее сыновья Тихон и Гурий были офицерами Датской Армии. Оккупанты, боясь национального восстания, заключили Королевскую Армию в специальные лагеря, режим в которых был, конечно, не такой строгий и жестокий, как в концентрационных узилищах, но это была очевидная несвобода и постоянная опасность ужесточения содержания. Переживания о сыновьях болью отзывались в сердце Матери.

 5 мая 1945 года немецкие вооруженные силы сдались союзникам в Голландии, Дании и Северной Германии. Но русским изгнанникам легче не стало. Охота началась с другого конца - со стороны СССР. И опять Великая Княгиня делает все, что в Ее силах, чтобы помочь несчастным. Получив письмо от казачьего атамана генерала Петра Краснова, которого Великая Княгиня знала лично, Она поехала к своему двоюродному брату Датскому Принцу Акселю -самому выдающемуся и дельному из всей Королевской Семьи. Он обещал помочь, чем сможет, людям, оказавшимся меж двух огней. Но судьба казаков и других русских, выдаваемых "советам", была уже давно решена. Беглецы же, являвшиеся к Великой Княгине в единоличном порядке, скрывались в Ее доме, откуда их забирал знакомый датский полицейский и сажал на датские корабли, шедшие в Южную Америку.

Эти дела милосердия и стали причиной переезда семьи Великой Княгини за океан. Советский Союз предъявил датскому правительству ноту, где Великая Княгиня Ольга Александровна и католический датский епископ обвинялись как главные сообщники, помогающие "врагам народа" бежать от "праведного" отмщения. Принимая во внимание шаткое положение самой Дании, наличие советских войск в нескольких километрах от границы и присутствие советских агентов, рыскавших по Дании и похищавших невозвращенцев, было очевидно, что нужно уезжать. Семья Великой Княгини Ольги Александровны переехала в Канаду, где была куплена ферма.

Будучи глубоко религиозным человеком, Великая Княгиня ощущала красоту природы как одухотворенное творение Божие. Молитва и посещение храма давали ей силы не только преодолевать выпавшие на ее долю новые трудности, но и продолжать рисовать. Этим чувством благодарения Богу были проникнуты не только иконы, созданные Ольгой Александровной, но и ее портреты и натюрморты.

Переехав в 1948 году в Канаду и приобретя небольшую ферму в Камбеллвилле недалеко от Торонто, Великая Княгиня стала обустраивать свой дом, украшая его собственными живописными и художественными работами, что сразу придало ему уютный и родной вид. Великая Княгиня Ольга Александровна так делилась со своей подругой Александрой Михайловной Искрой домашними новостями: "...Вчера были дети и внуки — ночевали с субботы — гуляли, ели, помогали разбирать 2 ящика на веранде — нашли чашки мои последние с синими анемонами (но блюдечек не нашли). Картины собственного производства повесила по всей лестнице наверх — т.ч. уютно очень стало — все картины из Папиного кабинета. Труднее вешать большие картины, ибо мало стен, т.е. простенок, очень мало окон и дверей, и так как мебели еще нет, и не знаю, что достанем и как будут стоять — не хочу зря вешать картины и портить дырками стены. Я два дня усиленно рисовала. Я тут плохо рисую — нет своего угла — да и на воздухе тоже дело не лучше!" (Здесь и далее в цитатах из писем сохраняется орфография и пунктуация Великой Княгини Ольги Александровы).

Требовалось время, чтобы как следует обустроиться, отдохнуть от треволнений переезда из Европы, создать необходимые условия для творчества. Рождество Христово 1948 года семья Великой Княгини Ольги Александровны встретила уже в Канаде. С щемящим чувством утраты они прислушивались к своеобразной радиоперекличке из разных стран: из Дании, Швеции, Бельгии, Англии и Франции передавали пение церковных хоров и перезвон колоколов при встрече нового 1949 года. Слышимость была прекрасной, но разделяли их теперь с милой сердцу Данией и Европой тысячи миль и несколько часовых поясов. Великая Княгиня чудно провела утро Нового года: рисовала маслом картину с этюда, сделанного осенью в лесу, и кончила другую большую, заброшенную тоже осенью.

Суровые канадские зимы, в чем-то сродни русским, и отдаленность фермы от города создавали дополнительные трудности для выездов в церковь. Случалось, они не могли выбраться в город из-за снежных заносов: "У нас весьма холодно, и все застревают около нас в снегу. По шоссе же ехать пока можно, но не всегда. Например, мы собрались было в Сретение в Церковь, но увы! Второй год в этот день не выбраться было со двора... Градусов 20 и ветер вот уже 3-й день совсем, как в России", — констатировала Ольга Александровна.

"Сегодня среда — мы опять собирались в Церковь, но опять такой снег выпал и у нас, я главное, в самом Торонто, что звонили оттуда, что непролазно... Мы в полосе невероятного невезения... Гуляла я по глубокому снегу. Не знаю, как удастся вылезти завтра, но хотим попробовать. Редко рисую, но хочется, и то приятно..."

Стремление на волю, на свободу, к природе было всегда свойственно Великой Княгине. Здесь она находила отдохновение и источник для своего художественного творчества. Ее словесные описания канадских ландшафтов, цветов, деревьев - удивительно точны и красочны. Они особым образом дополняют ее картины. Вот как описывает Ольга Александровна свои впечатления от канадской природы:

"Был чудный вечер, все благоухало — в лесах пахло, как в России, — березой и цветущими деревьями всякими... И мы, проезжая мимо дома и сада одних друзей, увидали их — и вышли. Такой чудный сад! Ландыши, сирень — и все пахло, и обошли мы дом, а с той стороны — глубокая "чаша" вся в лесу и далеко видно... очень прекрасно. Я была рада видеть все это, и люди милые (он судья), они копались в саду и вынимали свои отцветшие тюльпаны — были грязные и довольные своим вечером... Мы вернулись домой только в 10 ч. и легли спать. Так было приятно видеть нечто новое, хотя я наслаждаюсь ежедневно дома и даже рисую — всё цветет и так прекрасно!

Что тут странно и поражает — это то, что можно далеко войти в лес и там встречаешь массу красивых цветущих яблонь, сирень вдруг вдоль дороги, где никто не живет, и всё такое удивительное! На днях Папа повез Мимку и меня на так называемую "старую ферму", где нас оставил... Я рисовала мое любимое место, а Мимка впервые там была — и с палкой в руках ходила любовалась на те огромные 20 старых яблонь и на огромный куст сирени — вблизи руины дома, где когда-то жили люди, — лет 40 тому назад... Людей уже нет, а часть их сада стоит — колодец с студеной водой и старый огромный сарай... Это мое любимое место".

"Получила (в подарок) горшок с филодендрон. Он мне напоминает Новоминскую, где у всех себя уважающих казаков росло это растение до потолка и вокруг всего. Надеюсь, что и моя сделает так же. Я стала вдруг рисовать довольно большие акварели — цветы всё. Я их собираю и потом в вазе рисую. Одна у меня с ромашкой и этими длинными синими (колючий ствол,), которые Mr. Clerc называл Воигаспе, кажется, "синьки" по-русски, и пчелы любят. A propos пчел, к нам прилетает красивый колибри и шумит крылышками — стоит в воздухе над моими цветами и улетает опять — он не намного больше пчелы сам".

Когда же выпадало немного времени между хлопотами по хозяйству и рисованием, Великая Княгиня читала книги, в основном духовного содержания или же те, что представляли семейный интерес.

"Читаю чудную книгу о преподобном Серафиме А-ра Анатолия Тимофеевича, он живет US в монастыре Ново-Аивеевском. Говорят, там такая благодать, чувствуется любовь отца Серафима.."

"У нас — а главное — у меня завелось много новых знакомых — очень симпатичных и интересных. Один канадский художник, который в этом году в марте месяце был на нашей родине и много интересного рассказывал. Их возили даже на Кавказ — все воздухом — поездом не видал близко. Все музеи видая, Эрмитаж в Питере, в восторге не от старых художников, которым почему-то не позволено рисовать то, что им хочется — и от этого таланты не пропадают"

"Сегодня неожиданно выпал совсем летний, чудный день (а утром был мороз). Я весь полдень рисовала и так наслаждались. Тепло и очаровательно в лесу. Я отправили всего 10-22 картин в Kobenhaun, т.к. все остальное за эту осень тут продала (это было мне гораздо выгоднее, конечно, но в Аании лестнее для моих чувств!)".

"Оказывается, я продала 10 картин... Как я рада, мы считаем все, что это весьма удачно и хорошо. Кроме того, я получила много писем, любезных писем от неизвестных лиц, хвалящие мои картины, и даже приезжают знакомиться со мною (и кофе пьют у нас!) разные дамы средних лет... Очень весело!", — вспоминала с добрым юмором об этих визитах Великая Княгиня.

Надо сказать, что по своему характеру Ольга Александровна не очень жаловала светские приемы и очень редко бывала на них — больше из вежливости. И когда такое случалось, она говорила, что эти приемы "что-то из другого мира". Хотя однажды, в сентябре 1954 года, один такой "высокий" визит и помог Великой Княгине для укрепления ее авторитета в глазах наивных окружающих:

"У нас была Марина, Герцогиня Кентская (дочь Елены Владимировны). Действительно, красивая и очень милая. Она звонила, что хочет приехать 4 сентября в субботу в 10:30. До ея приезда Тихон с Агнетой почистили наш дом (чему я была довольна, т.к. знаю, что запускаю!). Наехало много полицейских, разбрелись по кустам и по полям, и у нас по саду. Мои дети были так довольны ея приезду — прыгали вокруг, угощали рюмочкой вина и не давали нам как следует поговорить вместе, а много хотелось. Она сказала, что Ксения ничего себе, а я знаю, что Ксения очень любит Марину и радуется, когда та ея навещает. Ну, вот и мы порадовались, и наши ближайшие соседи порадовались и полюбовались ея красотой. Мои акции очень поднялись: с тех пор незнакомые дамы, когда я, гуляя, прохожу мимо их садиков, зовут меня в сад и расспрашивают о родстве с высочайшими особами. Один хозяин магазина, где я уже 3 года торгую, спросил меня: 'Вы должны чувствовать себя очень гордой, что настоящая герцогиня посетила ваш дом?' Тихон так смеялся и радовался, и придумывал всякие ответы, которые я не сказала!"

Конечно, наивные канадцы и представить себе не могли, что живут рядом с Великой Княгиней, багрянородным ребенком Всероссийского Самодержца Александра II, родной сестрой последнего Русского Царя Николая II, которая по рождению уж никак не уступала английской герцогине — всего лишь правнучке Императора Александра II. Но скромность Ольги Александровны была столь велика и столь естественна, что простолюдины принимали ее за ровню, и только близкие и русские эмигранты понимали истинную картину вещей.

Именно из-за своей нелюбви к светским раутам и приемам Ольга Александровна предпочитала свои картины отправлять в Данию, чем выставляться в Канаде, так как местные нравы требовали сначала создать вокруг своего имени некое общественное "паблисити", а это отвлекало от творчества: "Я стала много рисовать — появилось желание, а толчок дало мне письмо из Дании от одного из этих молодых людей из City, который просит прислать картин. Тут трудно устроить. Очень странно, чтобы делать выставку или чего-нибудь в этом роде: надо написать приглашения множеству дам, сделать большой чай, поговорить о "будущей выставке", и тогда только делать... Я не могу это делать - слишком глупо как-то! Гурий уверяет, что так все делают, и единственный способ начинать какое-нибудь дело", — вспоминала Великая Княгиня.

Как бы там ни было, к ней пришло признание как художнику по обе стороны океана. И хотя сама она не любила выезжать в канадский "высший свет", люди уже со всего света разыскивали ее и посещали ее гостеприимный дом, чтобы выразить признание и засвидетельствовать свое почтение. Иногда доходило до смешных курьезов: у Ольги Александровны и незнакомых прежде с Великой Княгиней посетителей обнаруживались общие знакомые! Тогда ее младший сын Гурий любил повторять: "Не говорил ли я всегда, что Дания большая, а мир маленький?"

Да, воистину — узы любви и художественного творчества связали русскую Великую Княгиню и внучку датского короля со всем миром! Ведение собственного хозяйства не сложилось так, как это было в Дании, и поэтому ферму вскоре поменяли на домик в Куксвиле в предместье Торонто.

Здесь Великую Княгиню Ольгу Александровну посещали родственники: Ея Высочество Княжна Вера Константиновна, Его Высочество Князь Василий Александрович. Из Англии Ее навестили герцогиня Марина Кентская, Лорд Маунтбаттен с супругой, а королева Елизавета II пригласила Великую Княгиню с сыном Тихоном Николаевичем на завтрак на свою яхту "Британия".

Дома у Ольги Александровны в 1951 году отмечалось 300-летие основания Ахтырского полка. Старые офицеры съехались со всех концов Канады и Соединенных Штатов. В этот же период Великая Княгиня стала покровительницей Объединения кадет в городе Торонто.

Великая Княгиня скончалась 24 ноября 1960 года и была похоронена на кладбище Норт Йорк рядом со Своим горячо любимым мужем Николаем Александровичем Куликовским, умершим всего на два года раньше Нее.

Автор: О. Н. Куликовская, Невестка Великой Княгини Ольги Александровны

источник