Дом Романовых после революции

Кровавый финал

Был самодержцем всея Руси Николаем II, стал гражданином Николаем Романовым. Привезли в Царское Село. Наглый молодой голос крикнул: "Открыть ворота бывшему царю!" Маленький человек в традиционной гимнастерке и шинели с полковничьими погонами прошел внутрь, ворота закрылись. Навсегда...

Николай мечтал, что ему и семье разрешат жить в Крыму, в любимой Ливадии, и стоически переносил заключение. Между тем шли переговоры об отправке царской четы за границу, в Великобританию. Но летом Временное правительство получило официальный ответ Лондона, что "до окончания войны въезд бывшего монарха и его семьи в пределы Британской империи невозможен". В Петрограде поползли слухи о готовящемся бегстве царской семьи, революционный Совет требовал усилить охрану, атмосфера вокруг Царского сгущалась. Тогда глава Временного правительства А. Ф. Керенский принял решение вывезти Николая и его близких в Сибирь, в Тобольск. 1 августа поезд с царской семьей двинулся на восток.

Остальные члены императорской фамилии (так официально называли детей и внуков царствовавших императоров) от Февральской революции не пострадали. Кое-кто даже пытался бравировать, как, например, великий князь Кирилл Владимирович, будущий претендент на престол в эмиграции, который в дни революции нацепил красный бант и привел свой флотский экипаж к зданию Думы. Неприятности начались во время корниловского мятежа. Тогда многих великих князей подвергли домашнему аресту, освободив лишь после подавления выступления Корнилова.

Октябрьская революция 1917 г. разделила семью на мучеников и эмигрантов. Большевики сочли, что держать царскую семью в Тобольске слишком опасно, жители настроены промонархически, охрана ненадежна, не исключена возможность похищения. Дать в руки поднимающейся контрреволюции такое знамя, как бывший царь, большевики позволить себе не могли. Царскую семью срочно вывезли в Екатеринбург, где был крепкий местный Совет и надежные части, включая интернациональный батальон.

Николая с близкими разместили в доме инженера и предпринимателя Н. Н. Ипатьева - так он и войдет в историю: Ипатьевский дом - последнее место заключения экс-императора. Решетки на окнах, высокий забор, цепь часовых внутри и снаружи, ненависть охраны, хамство комендантов. Оставались последние дни...

Историки спорят, предполагался ли суд над бывшим царем. Судя по всему, такой план существовал, но все время откладывался. Великая французская революция судила и казнила Людовика, нация через депутатов Конвента вынесла свой суровый приговор, и все точки над "i" были расставлены. У большевиков же не хватило ни времени, ни решимости пойти законным путем.

Развязку ускорило наступление белочехов на Екатеринбург. 16 июля руководители Уралсовета отправили в Москву телеграмму, требуя санкции на расстрел Романовых ввиду угрозы сдачи города. Решился ли вопрос о судьбе Романовых окончательно в центре, не выяснено до сих пор. Непосредственно роковую роль в судьбе царской семьи решили три человека: руководитель уральской  партийной  организации и военный комиссар Уральской области Ф. И. Голощекин, председатель президиума исполкома Уралоблсовета А. С. Белобородов и член коллегии уральской ЧК, комендант "дома особого назначения" Я. М. Юровский[i].

Глубокой ночью с 16 на 17 июля 1918 г. царскую семью разбудили и приказали спуститься вниз. Вошли в пустую комнату, императрице принесли стул, остальные - Николай с сыном, его дочери Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия, придворный медик Боткин, лакей Трупп, повар Харитонов и комнатная девушка императрицы Демидова - встали в ряд у стены. Комендант Ипатьевского дома Юровский ввел команду - 12 человек. Затем объявил о решении Уралсовета расстрелять Романовых в связи с наступлением белых. Николай в недоумении воскликнул: "Что? Что?" Обернувшись лицом к семье, он словно старался поддержать их в последнюю минуту.

Солдаты стреляли из наганов, раненых достреливали и добивали штыками. Затем трупы сложили в грузовик и, выехав за Екатеринбург, сожгли в лесу, а останки сначала спустили в заброшенную шахту, а затем, облив трупы серной кислотой, закопали в братской могиле. Место погребения белые найти не смогли[ii]. В последние годы обнаружены предполагаемые останки членов царской семьи. Проведена их идентификация.

Расстрел царской семьи стал сигналом к расправе с другими Романовыми. Высланного в Пермь Михаила Александровича тайно вывезли за город и расстреляли еще в июне 1918 г., потом то же проделали в Алапаевске, где раненых ударами ружейных прикладов князей императорской крови Иоанна, Константина и Игоря Константиновичей, сына великого князя Павла Александровича - Владимира и великую княгиню Елизавету Федоровну (сестру Александры Федоровны) сбросили живыми в рудник. Там же застрелили великого князя Сергея Михайловича. В январе 1919 г. во дворе Петропавловской крепости в Петрограде расстреляли великих князей Николая Михайловича, Георгия Михайловича, Павла Александровича и Дмитрия Константиновича.

Было объявлено лишь о казни Николая. Все же остальные убийства тщательно скрывались: утверждали, что царская семья вывезена из Екатеринбурга, а Михаил и несчастные заключенные Алапаевска совершили побег. Но трагедия была быстро раскрыта - после того как белые заняли Урал и провели расследование. Так большевики своими собственными руками сделали из императорской семьи великомучеников, кровь которых требовала отмщения...

Бегство из Крыма

При всей жестокости русской революции, истреблявшей всех, принадлежавших к царствовавшему дому, некоторым Романовым удалось бежать за границу.

Страшный 1918 год. Огромное семейство Романовых, разорванное революцией, разметанное по стране, замерло в страшном предчувствии. Семья бывшего императора находится в Сибири. Страна отвернулась от него. В Сибири царская семья газет не получала, доходили до нее только письма. Они обрушивались в основном на Александру Федоровну. Вот одно из них: "Я давно знал, что ты изменница, но не мог ничего сделать сам. Наконец, я дождался..."[iii]

Николаю II из Крыма писали сестры, великие княгини Ксения и Ольга. Мать - вдовствующая императрица Мария Федоровна - не написала ни разу, несмотря на многолетнюю привычку постоянно переписываться с сыном. Она знала, что все письма к императору вскрываются и прочитываются его тюремщиками. Брезгливость и отвращение к этим чужим любопытным взглядам были сильнее желания написать сыну слова любви и утешения.

Они навсегда простились в марте 1917-го на вокзале в Могилеве, где мать, узнав об отречении сына, долго плакала в его вагоне... На следующий день два поезда плавно тронулись в разные стороны: мать и сын стояли у своих окон и молча прощались друг с другом... Николай II поехал в Царское Село, Мария Федоровна - в Киев.

В Киеве вскоре стало неспокойно, и великому князю Александру Михайловичу, мужу Ксении, с большим трудом удалось добиться разрешения на переезд всего своего большого семейства в Крым. Но самым трудным оказалось убедить Марию Федоровну ехать с ними. Она рвалась к своим сыновьям Николаю и Михаилу, готовая разделить с ними любые испытания. Вдовствующая императрица не могла осознать, что происходит в этой огромной стране, так и не поняв ее за пятьдесят с лишним лет жизни здесь, чувствуя только, что должно случиться что-то страшное. На вокзал ее почти несли: она до последней минуты отказывалась уезжать, желая быть ближе к сыновьям.

Большое семейство во главе с Александром Михайловичем - его жена, шестеро сыновей, сестра жены Ольга Александровна с годовалым сыном Тихоном и вдовствующая императрица - прибыли в Ливадию, где поселились в имении Ай-Тодор.

В Крыму Мария Федоровна совершенно ушла в себя, целыми днями просиживала на веранде со старой семейной Библией. Впрочем, Библию вскоре изъяли при очередном обыске, как "контрреволюционную книгу"...

Кроме Александра Михайловича с семейством в Крыму находились великий князь Николай Николаевич - бывший Верховный главнокомандующий, отправленный Николаем II наместником на Кавказ, что и спасло ему жизнь, его жена-черногорка великая княгиня Анастасия Николаевна, его младший брат великий князь Петр Николаевич с женой великой княгиней Милицей Николаевной и с детьми Мариной, Надеждой и Романом.

В Крым приехала Ирина - дочь Александра Михайловича и Ксении Александровны - с мужем Феликсом Юсуповым и дочерью Ириной. Феликса спасла опала: он был выслан Николаем II в свое имение за убийство Григория Распутина.

Жизнь в Крыму была довольно тяжелой. "...Не знаю, как будем дальше существовать, так все безумно дорого, а денег нет. На днях грозит остаться без освещения, так как нет керосина. Не знаю, как будем дальше существовать, просто беда. Ну да не в этом дело, как-нибудь протянем, но жалко до боли во всем этом - бедную Мама!" - писала Николаю II Ксения Александровна[iv].

Ольга Александровна находилась в Ай-Тодоре со своим вторым мужем, офицером лейб-гвардии Кирасирского полка Николаем Александровичем Куликовским, ради которого она развелась с принцем Петром Ольденбургским. С Куликовским великая княгиня обвенчалась в Киеве в ноябре 1916 г. Маленького Тихона Ольга Александровна называла шутливо господином Кукушкиным.

В Крыму дочь Петра Николаевича Надежда вышла замуж за князя Орлова и через год родила дочь Ирину. Жизнь продолжалась, несмотря на осадное положение, в котором находились великокняжеские семейства.

Спасло Романовых счастливое стечение обстоятельств. Новым комиссаром, в руки которого было отдано управление всеми ливадийскими дворцами, был назначен матрос Задорожный, который раньше служил в авиационной школе, основанной и возглавляемой Александром Михайловичем. Задорожный с уважением относился к Александру Михайловичу. Ялтинский и Севастопольский Советы враждовали между собой. Ялтинский Совет требовал немедленной выдачи и расстрела всех членов дома Романовых, а Севастопольский, представителем которого был Задорожный, упорно ждал распоряжений из центра. "По стратегическим соображениям" Задорожный перевез всех Романовых в имение Петра Николаевича - Дюльбер - с высокими толстыми стенами, за которые в свое время все родственники посмеивались над предусмотрительным Петром Николаевичем. В Дюльбере Задорожный с представителями Севастопольского Совета держали оборону против Ялтинского совдепа... В роковую апрельскую ночь 1918 г., когда должна была решиться судьба Романовых, к Дюльберу одновременно из Севастополя и Ялты направились грузовики с вооруженными матросами. Путь от Ялты до Дюльбера намного короче, чем из Севастополя. Очевидно было, что предстоит бой. Но события неожиданно сложились благоприятно для пленников. Среди ночи Задорожный разбудил Александра Михайловича и начал умолять его заступиться за него и за других охранников. Оказывается, Ялту заняли немцы и немецкий генерал уже звонил в Дюльбер, волнуясь о судьбе дяди кронпринца. (Сестра Александра Михайловича, Анастасия Михайловна, была замужем за великим герцогом Мекленбург-Шверинским  Фридрихом Францем III, а ее дочь Цецилия стала женой германского и прусского кронпринца Вильгельма.)

Русский царствующий дом был связан близкими родственными узами с немецкими дворами. Первая мировая война, разведшая по разные стороны окопов близких родственников, для многих Романовых явилась семейной трагедией. Императрица Александра Федоровна тяжело переживала, что ее горячо любимый брат, великий герцог Гессенский Эрнст Людвиг, воюет против русских... И такие переживания были во многих семьях дома Романовых, выдававших своих дочерей за немецких принцев и женивших сыновей на благочестивых немецких принцессах...

Но это была не только русско-немецкая, а огромная общеевропейская семья, в которую входили также греческий, румынский, испанский, итальянский, датский, черногорский, сербский, нидерландский и английский царствующие дома...

Сестра императрицы Марии Федоровны, принцесса Александра, вышла замуж за сына королевы Виктории, впоследствии короля Эдуарда VII. Их сын, двоюродный брат Николая II, стал королем Георгом V. Когда в Севастополь прибыл английский флот, августейший племянник предоставил своей тетушке, вдовствующей императрице, военный корабль "Мальборо". Мария Федоровна вместе с родственниками отплыла от берегов Ливадии 31 марта 1919 г. Александр Михайлович покинул Крым чуть раньше своей семьи, так как спешил в Париж на встречу глав союзных государств. Ольга Александровна с семьей осталась в Крыму и покинула родину вместе с мужем и сыновьями (второй - Гурий - родился в 1919 г. на Кубани) после разгрома белого движения. Императрица не могла поверить в смерть своих сыновей и все ждала известий от них.

За границей Александр Михайлович вскоре оставил всякую надежду повлиять на ход событий в России с помощью союзных войск. Франция и Англия выставили чудовищные условия помощи Белой армии. Адмирал Колчак подписал требования английского правительства. Помощи от союзников он, по существу, не дождался и был выдан большевикам белочехами при содействии французского генерала Жанена... При этом исчезла часть золотого запаса России, следовавшего вместе с Колчаком.

Может быть, истории еще предстоит разобраться, не потянулся ли золотой след к банку Сан-Франциско, куда летом 1920 г. был сделан огромный вклад группой людей, говоривших по-английски с акцентом... Что же касается романовских миллионов, якобы хранящихся в банках Европы, то, действительно, большая сумма личных денег Николая II хранилась в английском банке, положенная туда еще по повелению Александра II. Но в годы войны эти средства царская семья тратила на лазареты и санитарные поезда, носившие имена великих княжон и наследника цесаревича.

За границей Мария Федоровна жила сначала в Англии, а затем в Дании, в небольшом поместье Видор, на пенсию, назначенную ей Георгом V. Ольга Александровна, до смерти матери остававшаяся рядом с ней, в эмиграции была так же неутомима в делах милосердия, как и на родине, - постоянно устраивала благотворительные вечера в пользу бедных русских эмигрантов, привлекала иностранных благотворителей, но чаще помогала из своих весьма скромных средств. Она была одной из самых щедрых дарительниц в фонд Зарубежного союза русских инвалидов. За свою благотворительную деятельность Ольга Александровна была награждена знаком Зарубежного союза I степени. Она постоянно посещала дома инвалидов, особенно опекая тех, кто жил в приюте на Шипке. Во время второй мировой войны Ольга Александровна вновь стала сестрой милосердия. Великая княгиня ухаживала в госпиталях за ранеными русскими - уже советскими - солдатами, и каково же было их изумление, когда они узнавали, что эта заботливая пожилая медсестра - дочь Александра III. Ее деятельность по спасению русских казаков от выдачи сталинскому правительству вызвала ноту протеста советской стороны. Ольга Александровна в 1948 г. уехала из Дании в Канаду, где умерла в 1960 г. в семье русских эмигрантов, приютивших ее после смерти Н. А. Куликовского. В том же году в Англии скончалась ее старшая сестра Ксения.

Великий князь Кирилл Владимирович и его наследники

Двоюродный брат Николая II, великий князь Кирилл Владимирович, в 1922 г. объявил себя Блюстителем Престола, а 31 августа 1924 г. принял титул Императора Всероссийского Кирилла I.

Великий князь Александр Михайлович в письме за своей подписью и за подписями своих сыновей князей Андрея, Федора, Никиты и Ростислава Александровичей обращался к уже Государю Кириллу Владимировичу: "Молим Бога дать Тебе сил на исполнение трудного подвига, который Ты взял на себя, подчиняясь Основным Законам Государственным. Мы подчиняемся Тебе и готовы служить глубоко любимой нами Родине, как ей служили Отцы и Деды, следуя их заветам... Дмитрий не с нами, он работает в Нью-Йорке, мы ему сообщили о нашем письме Тебе". Младший сын Александра Михайловича, князь Василий, согласно Основным Законам, тогда еще не достиг совершеннолетия...

Сын Кирилла Владимировича рассказывал, что его родители из Петербурга выехали в период Временного правительства, во время сравнительного спокойствия[v].

Вот что писал французский посол в России Морис Палеолог об отношении Кирилла Владимировича к Временному правительству:

"Великий князь Кирилл Владимирович объявил себя за Думу.

Он сделал больше. Забыв присягу в верности и звание флигель-адъютанта, которое он получил от императора, он пошел сегодня [14 марта] в четыре часа преклониться пред властью народа. Видели, как он в своей форме капитана 1-го ранга отвел в Таврический дворец гвардейские экипажи, коих шефом он состоит, и представил их в распоряжение мятежной власти"[vi].

Палеолог был большим другом матери Кирилла Владимировича, великой княгини Марии Павловны (старшей), и его трудно обвинить в предвзятости оценок...[vii]

Владимир Кириллович в вышеупомянутом интервью не рассказал семейное предание о бегстве своих родителей из Петрограда. Об этом со слов Кирилла Владимировича вспоминал Александр Михайлович: "Он перешел пешком замерзший Финский залив, неся на руках свою беременную жену Великую Княгиню Викторию Федоровну а за ними гнались большевицкие разъезды..."[viii]

В Финляндии в августе 1917 г. родился третий ребенок в семье Кирилла Владимировича - князь Владимир. По законам Российской империи он уже не мог носить титул великого князя, а, как правнук императора, являлся только князем императорской крови. Однако после того как Кирилл Владимирович объявил себя императором, его сын стал наследником престола и великим князем.

Великая княгиня Виктория Федоровна - Виктория Мелита, которую в семье звали Duchy, - была дочерью герцога Саксен-Кобург-Готского Альфреда и Марии Александровны, дочери Александра II. Мария Александровна была родной сестрой великого князя Владимира Александровича - отца Кирилла. Таким образом, Виктория Мелита и Кирилл Владимирович были двоюродными братом и сестрой. Подобные браки русская православная церковь не одобряла, к тому же Виктория была разведена с братом императрицы Александры Федоровны - великим герцогом Гессенским Эрнстом Людвигом. (У Виктории Мелиты бьыа дочь Елизавета, которая после развода осталась с отцом, но вскоре умерла. Великий герцог, кстати, тоже был кузеном Виктории Мелиты: его мать Алиса была дочерью королевы Виктории, сестрой герцога Саксен-Кобург-Готского Альфреда.)

Кирилл Владимирович обещал Николаю II, что он не женится на Виктории, но обещания не сдержал. Император хотел даже лишить его титула великого князя, но Владимир Александрович со слезами просил за сына, и августейший племянник не смог отказать своему дяде.

После смерти Кирилла Владимировича в 1938 г. Владимир Кириллович не решился провозгласить себя императором, оставшись Главой Российского Императорского дома. Его признали все трое оставшиеся к тому времени в живых великих князя - Борис и Андрей Владимировичи и Дмитрий Павлович и князья Гавриил Константинович и Всеволод Иоаннович. Сыновья скончавшегося в 1933 г. Александра Михайловича под заявлением о признании членами Императорского дома великого князя Владимира Кирилловича Главою дома не подписались, но в приватном письме Андрею Владимировичу старший из братьев - Андрей Александрович безоговорочно признал права Владимира Кирилловича: "Я лично признавал Кирилла и таким же теперь признаю его сына"[ix].

В августе 1948 г. Владимир Кириллович обвенчался с княжной Леонидой Георгиевной Багратион-Мухранской. Брак этот был признан равнородным, так как до 1801 г. Багратионы были царской династией, а владетельные князья Багратион-Мухранские - ветвь Багратионов.

Ранее Леонида Георгиевна состояла в гражданском браке с американцем Самнером Кирби (погиб в апреле 1945 г.), имея от него дочь Елену. Мать Леониды Георгиевны, урожденная Злотницкая, принадлежала к старинному польскому дворянскому роду, породнившемуся с грузинской знатью (ее .мать - грузинская княжна Мария Эриставова). Брак Елены Сигизмундовны Злотницкой с князем Георгием Александровичем  Багратион-Мухранским по традициям царского дома Грузии являлся династическим.

У Владимира Кирилловича и Леониды Георгиевны родилась в декабре 1953 г. дочь Мария. Когда она достигла династического совершеннолетия, Владимир Кириллович издал "Акт об учреждении по его кончине Блюстительства Российского Императорского престола в лице его дочери". Мария называлась единственной законной наследницей, так как все возможные претенденты на блюстительство престола по мужской линии состояли в морганатических браках и, следовательно, лишались всех прав престолонаследия.[x]

Рескрипт, в котором Владимир Кириллович не признавал браки своих родственников, а их детей называл не Романовыми, а Романовскими, как князей, принадлежавших к побочным линиям рода, вызвал серьезную ссору в семействе Романовых. После объявления Марии наследницей престола князья Андрей Александрович, Роман Петрович и Всеволод Иоаннович заявили, что они, в частности, не признают за ней права на престол: "...рассматриваем провозглашение княгини Марии Владимировны будущей главой Русского Императорского дома как акт произвола и беззакония"[xi].

В 1976 г. Мария Владимировна вышла замуж за Франца Вильгельма, принца Прусского, правнука императора Вильгельма II. Ему был пожалован титул великого князя Михаила Павловича, что также возмутило потомков династии Романовых. Рождение в марте 1981 г. у Марии Владимировны сына Георгия повлекло за собой новую волну неприятия со стороны родственников. Князь Василий Александрович, к тому времени "старейшина" рода Романовых, опубликовал заявление, которое не могло не ранить Владимира Кирилловича: "Счастливое событие в прусском королевском доме не имеет отношения к Романовым, поскольку новорожденный князь не принадлежит ни к Русскому Императорскому дому, ни к роду Романовых"[xii].

Владимир Кириллович скончался 21 апреля 1992 г. в Майами (США). Русская зарубежная православная церковь отказала ему в отпевании. Хоронили его в конце мая того же года в Санкт-Петербурге, в Петропавловской крепости, в бывшей великокняжеской усыпальнице.

Мария Владимировна объявила себя Главой Российского Императорского дома. Ее приезд в Москву и Петербург с матерью и сыном показывает, что она не намерена отступать от выбранного отцом курса на сближение с Россией и российским руководством.

Между тем в конце июня 1992 г. в Париже собрались мужские представители потомков Романовых: князья Николай Романович (Италия), Дмитрий Романович (Копенгаген), Андрей Андреевич (Сан-Франциско), Никита и Александр Никитовичи (Нью-Йорк), Михаил Федорович (Париж) и Ростислав Ростиславович (Лондон). Они должны были договориться, кто же официально станет главой семейства. Решение не было принято, но князь Николай заявил: "У российской императорской династии нет больше главы, и сам русский народ должен принять в связи с этим свое решение"[xiii].

Раскол в эмиграции

Кирилла Владимировича и его сына Владимира признавали не все члены Императорского дома, да и не вся русская эмиграция. Серьезную оппозицию, вносящую большой раскол в эмигрантское движение, представлял великий князь Николай Николаевич, поддерживаемый своим братом Петром Николаевичем. К нему примыкала большая часть членов Русского общевоинского союза во главе с генералом Врангелем - они признавали право на Российский престол за Николаем Николаевичем не столько по закону о престолонаследии, сколько по праву огромного уважения, которым пользовался бывший Верховный главнокомандующий русской армии. Николай Николаевич был, пожалуй, самым популярным великим князем как в России, так и в эмиграции.

Николай Николаевич был женат на Анастасии Николаевне (Стане), дочери черногорского короля Николая I. Стана и ее сестры учились в Смольном институте, после окончания которого Милица вышла замуж за Петра Николаевича, Елена - за принца, впоследствии короля Италии Виктора Эммануила III, а Стана - за князя императорской крови Георгия Максимилиановича Романовского, 6-го герцога Лейхтенбергского. В этом браке у нее родилось двое детей - Сергей, впоследствии 8-й герцог Лейхтенбергекий, и Елена, принцесса Лейхтенбергская. В 1906 г. Анастасия Николаевна развелась с мужем, а в следующем году Николай Николаевич добился разрешения Святейшего Синода на брак с ней. Препятствием было не только то, что невеста была разведена, но, главное, ее старшая сестра Милица была женой родного брата жениха. Браки родных братьев на родных сестрах осуждались православной церковью. Детей от второго брака у Анастасии Николаевны не было, и в случае признания императором Николая Николаевича возможным наследником становился его племянник Роман Петрович.

Сестры Милица и Стана были известны своими мистическими настроениями... Они, сначала очень дружившие с императрицей Александрой Федоровной, знакомили ее со всевозможными магами и оккультистами. Роковое знакомство царской семьи со "старцем" Григорием Распутиным состоялось также по настоянию черногорок.

Не признала императором Кирилла Владимировича и Мария Федоровна. Но не из-за того, что отдавала предпочтение Николаю Николаевичу, с которым действительно была более дружна, а потому, что не верила в смерть своих сыновей и внука в России и считала лишь Николая законным императором, несмотря на его отречение, и лишь Алексея - законным наследником.

Мария Федоровна и Николай Николаевич умерли друг за другом (в октябре 1928 и январе 1929 г.). В 1928 г. скончался и генерал Врангель. Похоронив этих трех стариков, русская эмиграция оплакала старую Россию.

Императрицу хоронили в Дании. Хроника, донесшая до нас это событие, торжественна и трагична. Старые российские мундиры на улицах Копенгагена. Постаревшие офицеры, выброшенные Россией и живущие в эмиграции только Россией, словно на своем маленьком русском острове, - терзаемые тоской, раскаяньями и бессилием что-либо изменить...

Похороны Николая Николаевича были, наверное, последним столь грандиозным событием русской эмиграции. Иван Бунин подробно описал их, а здесь мы приведем лишь небольшой отрывок из воспоминаний И. Одоевцевой о том, что говорил писатель, вернувшись с похорон великого князя:

"Лежит в гробу, длинный, тощий, рыжий. Грудка как у цыпленка. А кулачище - во! И в кулачище, как дубина, кипарисовый крест зажат. Красота! Царственный покойник..." [xiv]

Великий князь Петр Николаевич ненадолго пережил своего брата и умер в том же поместье на юге Франции в 1931 г. Два его внука по мужской линии (сыновья князя Романа Петровича и княгини Прасковьи Дмитриевны, урожд. графини Шереметевой), Николай и Димитрий Романовичи, ныне здравствуют.   Николай  Романович - историк, автор (вместе с Жаком Ферраном) уникального фотоальбома дома Романовых, а Димитрий Романович до выхода на пенсию был преуспевающим банкиром[xv].

Морганатические браки дома Романовых

Волна морганатических браков захлестнула Романовых еще до революции. Даже в семье самого Николая II, главного блюстителя российских законов, к великому его отчаянию, дважды нарушался закон. Сначала родной брат императора Михаил Александрович женился на дважды разведенной Наталье Сергеевне Шереметьевской, потом сестра Ольга вышла замуж за Николая Александровича Куликовского. Великий князь Михаил был убит под Пермью со своим секретарем Джонсоном, а его жене, получившей титул графини Брасовой, и сыну удалось уехать за границу. В эмиграции Кирилл Владимирович пожаловал Наталье Сергеевне титул княгини. Ее сын - граф Георгий Михайлович Брасов - погиб в автомобильной катастрофе во Франции в 1931 г.

Родной дядя императора, великий князь Павел Александрович, вторым браком был женат на Ольге Валериановне Пистолькорс (1865-1929), урожденной Карнович. Этот брак, также доставивший Николаю II много переживаний, в конце концов был признан, а Ольге Валериановне и ее детям, рожденным в браке с великим князем, был пожалован титул графини Гогенфельзен. Во время войны, в связи с неприятностями, которые доставляли немецкие фамилии, Ольге Валериановне пожаловали титул княгини Палей.

Как известно читателю, Павел Александрович был расстрелян в январе 1919 г. в Петропавловской крепости вместе с тремя своими двоюродными братьями, великими князьями Николаем и Георгием Михайловичами и Дмитрием Константиновичем.

Князь Владимир Палей, как все дети царствующего дома, рожденные в морганатическом браке, носивший титул и фамилию матери, мог избежать гибели, отрекшись от своего отца. Этот путь спасения ему предложил глава Петроградской ЧК Урицкий и вызвал у Владимира Павловича негодование. Вернувшись домой из ЧК, князь Владимир сказал матери: "Как он посмел предложить мне такое!" Он погиб под Алапаевском, на дне шахты, 21 года от роду.

Ольге Валериановне удалось бежать в Финляндию с дочерьми Ириной и Натальей, а потом перебраться во Францию.

Ольга Валериановна совершенно была убита известием о смерти обожаемых мужа и сына. Она мечтала когда-нибудь издать стихи Владимира - талантливого поэта и драматурга, но ей не удалось это сделать, и произведениям князя Палея еще суждено обрести своих читателей в России. Ольга Валериановна оставила мемуары, где описала весь крестный путь своей семьи, виновной лишь в принадлежности к дому Романовых.

Дочь Ольги Валериановны, княжна Ирина Павловна, во Франции вышла замуж за князя Федора Александровича, сына Александра Михайловича и Ксении Александровны. Ирина Павловна умерла осенью 1990 г. Летом 1990 г. в России впервые побывал ее сын - князь Михаил Федорович Романов.

В морганатическом браке состоял и великий князь Борис Владимирович (1877-1943), эмигрировавший в начале революции. Он увлекался искусством. По рассказу Александра Михайловича, именно пристрастие Бориса к искусству в свое время спасло жизнь ему и его брату Андрею. "Великие князья Борис и Андрей Владимировичи обязаны спасением своих жизней поразительному совпадению, к которому, если бы его описал романист, читатель отнесся бы с недоверием. Командир большевицкого отряда, которому было приказано расстрелять этих двух Великих князей, оказался бывшим художником, который провел несколько лет жизни в Париже в тяжкой борьбе за существование, тщетно надеясь найти покупателя для своих картин. За год до войны Великий Князь Борис Владимирович, прогуливаясь по Латинскому кварталу, наткнулся на выставку художественно нарисованных подушек. Они понравились ему своей оригинальностью, и он приобрел их значительное количество. Вот и все. Большевицкий комиссар не мог убить человека, который оценил его искусство. Он посадил обоих великих князей в автомобиль со значком коммунистической партии и повез их в район белых армий..."[xvi]

Великий князь Борис Владимирович был женат на Зинаиде Сергеевне Рашевской, дочери генерала, героя Порт-Артура. Она выехала в эмиграцию вместе с великим князем из Анапы в марте 1919 г. Супруги жили весьма скромно на юго-западе Франции, в Биаррице.

Великий князь Андрей Владимирович в эмиграции женился на известной русской балерине Матильде Феликсовне Кшесинской, которой молва приписывала роман с наследником цесаревичем Николаем Александровичем, будущим Николаем II.

Матильда Феликсовна была гражданской женой великого князя Сергея Михайловича. В 1902 г. Кшесинская родила сына Владимира, которого великий князь усыновил. В мемуарах, написанных уже за границей, Кшесинская утверждала, что настоящий отец Владимира - Вовы, как его звали все родные, - все же Андрей Владимирович, с которым у нее был долгий роман параллельно с Сергеем Михайловичем[xvii]. В сумбурные революционные дни Сергей Михайлович, находясь  еще  на  фронте,  пишет в Петроград своему брату Николаю Михайловичу: "...ты знаешь, как я привязан к Вове и как я горячо люблю и как он ко мне привязан. Ты знаешь, что я живу с Малечкой 22 года (это не в смысле физическом, но живу одним домом и одними средствами). Конечно, ты понимаешь, как я волновался и беспокоился за их целость"[xviii].

Волнения оказались не напрасными. Дом Кшесинской был разграблен в марте 1917 г. "То, что ты пишешь о Малечке, просто ужасно, - пишет Сергей Михайлович брату, - я не знаю, кто против нее озлоблен, и причины этого озлобления кроются только либо в личных счетах по сцене, либо во вздорных слухах. Я клянусь перед образом, что за ней нет ни одного преступления. Если ее обвиняют во взятках, то это сплошная ложь. Все ее дела вел я, и я могу представить кому нужно все самые точные данные, какие деньги у нее есть и были и откуда поступили. Я знаю, что ее дом грабили и грабят, воображаю, сколько дорогих и художественных вещей пропало. Неужели ты не веришь твоему брату, который клянется, а веришь слухам, которые распускают злонамеренные люди. Что было мое, все должно было перейти Вове... (...) Ты пишешь, что если я приеду, чтобы не смел с ними видеться. Что же я подлец - я брошу свою жену (гражданскую) и с